История открытия инсулина. Часть третья.
Джо Джилкрист одновременно с Бантингом поступил на медицинский факультет, а раньше, когда они были мальчиками, Бантинги и Джилкристы вместе праздновали День Благодарения. Внезапно, во время войны, Джо заболел диабетом. Все эти пять лет он худел, в моче у него почти постоянно был сахар, и все сильнее от него пахло ацетоном. Доктор Джилкрист знал, что значит диабет в его возрасте. От природы жизнерадостный, под влиянием тяжелой болезни он впал в мрачное отчаянье. Из последних сил занимался он практикой — очень незначительной — в Торонто, чтобы как-нибудь прокормить свою мать. Из последних сил тащился он на прогулку, чтобы заставить свой больной организм сжигать сахар, а не перерабатывать жир в ацетон. Он применял ужасную, голодную диету доктора Аллена, последнее, почти безнадежное средство для молодых диабетиков. Количество пищи по этой диете не насытило бы и младенца; его было слишком мало, чтобы поддержать жизнь, но слишком достаточно, чтобы ее оборвать. В 1921 году он случайно встретил Бантинга.— Может быть, очень скоро у меня будет кое-что для тебя, — сказал ему Бантинг. Наступил октябрь, и Джилкрист заболел воспалением легких — одной из тех инфекций, которых больше всего боятся диабетики. Эта болезнь настолько ухудшила его состояние, что он не мог съесть и ста граммов углеводов в день, без того чтобы в его моче не показался сахар. Его жизнь висела на волоске, он не мог работать и знал, что одного или, самое большое, двух настоящих обедов было бы достаточно, чтобы убить его. Если бы он только утолил — не больше! — непрестанно терзавший его голод, наступила бы кома, и он бы уже больше не очнулся.Пожалуй, это было бы лучше всего. Разве не легче умереть без сознания, не понимая, что это конец? Но Джилкрист продолжал жить, хотя... Кто мог бы упрекнуть его, если бы он убил себя? Кто мог бы упрекнуть его в том, что он недостаточно надеялся на Фреда Бантинга? Бантинг был ему известен как прилежный работник, но отнюдь не гений. И кто же был Бантинг для Джилкриста? Товарищ по футболу, а ведь нет пророка в своем отечестве...
Но вот уже Бантинг перешел от собак к людям. Прежде всего, он впрыснул айлетин себе, потом своему помощнику, Чарли Бесту, чтобы убедиться, что такое спасительное для собак вещество совершенно безвредно для людей. Потом он впрыснул этот новый «X» нескольким очень тяжелым диабетикам в Главном госпитале в Торонто. Разнеслись фантастические слухи. Тогда Бантинг поехал в Коннетикут, в Нью-Хевен, и прочел там перед медицинским советом университета доклад об этом странном веществе и поразительном его действии на диабетических собак. Хотя он и заикался при докладе и не успел всего рассказать, — ему дали недостаточно времени, в этот день еще предстояло много важных научных докладов — все же слухи об айлетине распространились в медицинских кругах и даже среди больных...
Вот наконец 11 февраля 1922 г. Джилкрист сидит в лаборатории вместе с Фредом Бантингом и Чарли Бестом. Он — их подопытное животное, и состояние его почти не лучше, чем у собаки с вырезанной поджелудочной железой. Заставит ли этот новый айлетин сжигать сахар в организме Джо? Они дали ему съесть тридцать грамм чистой глюкозы, после чего велели ему дышать в спирометр так глубоко, как только ему позволяла еле тлевшая в нем жизнь. Будет ли его тело сжигать сахар, которым они его накормили, вместо того чтобы пожирать само себя, сжигая свои жиры и протеины? «Не идет», — говорит Бантинг, глядя на газометр. — «Дыхательный коэфициент 0,7», — сообщает Бест.
Джилкрист видел такие изменения у собак. Он понимает, что значат эти мрачные цифры, так же хорошо, как Бантинг и Бест. Быстрым ударом иглы они впрыснули ему айлетин. Они ждут. Час, два часа — и никаких изменений. Количество углекислоты не увеличивается: организм Джо не сжигает сахара, которым его накормили. Бантинг был в полном отчаянии и едва решался смотреть на Джо. Он отправился на вокзал и уехал к своим. Это было бегство. Старая история — то, что отлично помогает собакам, совершенно бесполезно для людей. Бантинг уехал слишком рано. Бест убедил Джо остаться. «Давайте, впрыснем еще раз», — сказал он ему. И когда после второго впрыскивания Джо дохнул в спирометр, — он заметил, как это ни странно, что ему легче дышать. Он почувствовал, что у него снова есть легкие, и он начал сильно дуть, как дуют деревенские парни, измеряющие силу своих легких на ярмарочных пневмометрах. Потом он спросил: — Чарли, это сделало со мной ваше впрыскивание?
Это были тяжелые дни для Бантинга, хотя, казалось бы, теперь должен был наступить поворот к лучшему. Профессор Маклед убедился, что этот молодой человек с его легкомысленными планами добился того, что не удавалось величайшим физиологам мира. Разумеется, Маклед гордился тем, что дал Бантингу первых десять собак и ассистента на восемь недель. Теперь Маклед прервал свою собственную работу и вместе со всеми своими ассистентами занялся изучением этого спасительного айлетина Бантинга и Беста. Прежде всего, Маклед настоял, чтобы название «айлетин» было изменено на «инсулин» — этого, вероятно, требовало уважение к латыни или еще что-нибудь, — не знаю. Маклед и его ассистенты работали с устрашающей энергией, уточняя открытие Бантинга и Беста, которое те сделали лишь в общих чертах. Маклед знал толк в настоящей науке... Но Бантинг не интересовался такими мелочами. Он был озабочен спасением безнадежно-больных людей, хлынувших в Торонто за айлетином. После его короткого, косноязычного доклада, прочитанного в Нью-Хавене перед научным ареопагом, разнеслись слухи об айлетине, и больные сбегались к нему. Было тяжело отвечать матери, умоляющей о спасении привезенной вялой иссохшей дочурки: «Мы очень сожалеем, но...»
Началась страшная суматоха. Все хотели изучать инсулин. Вернулся из отпуска д-р Коллин, и Бантинг показал ему, как они добывали свой айлетин, экстрагируя его из поджелудочной железы слабым и потом очищая его самым крепким спиртом. Коллин начал сам частным образом работать и как будто нашел способ получать инсулин настолько чистый, что он был совершенно безвреден для людей. Требовалось огромное количество инсулина для всех этих умиравших людей, надеявшихся, прибегавших к ним и находивших у них только койку, на которой им предоставлялось умирать. Маклед уже официально посадил Коллина за производство чистого инсулина в большом масштабе. Бантинг и Бест оказались в этот момент просто лишними. К несчастью для Коллина, его способ, дававший прекрасные результаты в лаборатории, оказался непригодным в качестве метода массового производства. Для Бантинга это было трудное время. Он был без работы. Он совершенно прожился и нуждался в деньгах. Больные люди возвращались из Торонто под бременем жесточайшего разочарования. Жизнь бедняги Джо Джилкриста висела на волоске.
Профессор Маклед выступил перед Американским физиологическим обществом — самой ученой организацией американской медицины, такой ученой организацией, что она даже, да простится нам это выражение, несколько заплесневела. Профессор Маклед сообщил важные новости. Он имел огромный успех. — Предлагаю Обществу выразить профессору Макледу и его сотрудникам единодушное восхищение его превосходными результатами, — сказал Будиэт из Чикаго. — Мы все поздравляем профессора Макледа и его сотрудников с их замечательным открытием, — сказал д-р Аллен, знаменитейший из специалистов по диабету. Это Аллен усовершенствовал голодную диэту д-ра Гельпа.Аллен в Рокфеллеровском институте, на собаках, научно доказал, что Гельпа был прав. С неограниченным количеством собак, в богатейшей лаборатории мира, где вам не воспрепятствуют за неделю разбить столько стеклянной посуды, сколько Бантинг и Бест употребили за все время их работы, — Аллен доказал, что голодание может немного продлить жизнь диабетикам. Со стороны Аллена было благородно поздравить Макледа. Аллен сам пытался снижать содержание сахара в крови впрыскиванием экстракта из поджелудочной железы. «Но эти опыты оказались неубедительными, потому что экстракт был чрезвычайно ядовит, так что состояние животных, которым он вводился, не улучшалось, а, наоборот, заметно ухудшалось», — признался Аллен. — Я приношу Обществу глубокую благодарность от имени моих сотрудников и от своего, — ответил Маклед.
Тем временем Бантинг и Бест остались уже совсем без инсулина. Джо Джилкрист не знал, сколько еще выдержит волосок, на котором висела его жизнь. Больные, волоча ноги, возвращались домой — умирать. Тогда Бест снова показал себя верным помощником Бантинга. Коннаутская лаборатория дала Бантингу и Бесту денег на собак, кроликов, химические вещества и на покупку неограниченного количества поджелудочных желез. С обычною для них поспешностью они начали работу, на которой сорвался Коллин. — Я был «подопытным человеком», самым главным кроликом у Фреда и Чарли, — рассказывал впоследствии Джо Джилкрист. Каждая новая порция инсулина, постепенно делавшегося менее ядовитым и более концентрированным, была испробована на Джо. Бест в Коннаутской лаборатории наблюдал за изготовлением инсулина.
Все это было не так просто. В январе Коллин нашел, что инсулин — палка о двух концах, и придумал остроумный способ измерять его вредоносность. Он впрыскивал инсулин здоровым кроликам, и у них заметно понижалось количество сахара в крови. В конце концов этого сахара становилось так мало, что наступала кома, страшные судороги и смерть. Доза, необходимая для смертельного исхода, служила стандартной единицей, с которой они и сравнивали действие каждого нового препарата. «Подопытным человеком» для таких проб служил Джилкрист. Бантинг н Джилкрист в Инвалидном госпитале в Торонто на канадских ветеранах показывали настоящие чудеса. Они давали инсулин только самым безнадежным диабетикам, и немедленно эти бедняги снова вступали в ожесточенный бой с нависшей над ними смертью. Они называли Джо Джилкриста не «доктором», а «капитаном».
Однажды, сделав себе впрыскивание из нового препарата инсулина, Джо начал сильно потеть, хотя в комнате было холодно. У него подогнулись колени. Он не соображал, что делает, не мог подыскать нужных слов. Ему стало страшно. Он рассказывал потом, что чувствовал себя, как несчастный кролик, которому ввели слишком большую дозу инсулина и который мечется в испуге и как безумный прыгает на столы и скамьи. Джо спасся, применив простой способ профессора Гендерсона. Гендерсон рассказал когда-то Бантингу, что впрыскнванье небольших доз сахара мгновенно повышает слишком снизившееся количество сахара в крови у кроликов, буквально воскрешая их.
Джо и его ветераны были целой стаей подопытных кроликов — в эти первые дни мая и июня 1922 года, когда инсулин был еще необработан и опасен. От абсцессов,1 образовавшихся после впрыскиваний, руки, бедра, ноги у них были покрыты шрамами, и можно было поклясться, что на них не осталось места для нового укола. Но они жили. Они не должны были больше голодать; силы вернулись к ним, и они перестали быть жалкими объектами государственной благотворительности.
— Сегодня мы себя прекрасно чувствуем, господин капитан, — рапортовали они Джо. Они получили снова возможность работать, зарабатывать себе пропитание, быть людьми. И они только смеялись над страшным жжением и болями, сопровождавшими впрыскивание этого инсулина первых дней. А Бест все трудился над тем, чтобы сделать инсулин безопасным и безболезненным. — Мы совершенно не были ни мучениками, ни героями,— говорил Джилкрист, — мы все знали, что мы умираем. В таком положении пробуешь все, что угодно.
Май 1922 года. Едва год прошел со времени первых, неуклюжих опытов Бантинга и Беста за маленьким черным столом на тесном, жарком чердаке. Теперь Бантинг, Джилкрист, Кемпбелл, Флетчер и другие врачи в Торонто начали почти воскрешать людей могущественным инсулином, который день и ночь добывал для них неутомимый Чарли Бест. До тех пор больше шестидесяти процентов диабетиков убивала кома. Так погибали все больные диабетом дети. Тела их уже не могли сжигать углеводов, и источником энергии для них служил жир. Расходование жира сопровождалось образованием ацетона, окислявшего кровь, отчего и наступала кома. Теперь эти дети оживали, как ожила когда-то знаменитая собака № 92. Просто не верилось!
Приходили больные, терявшие в моче до двух тысяч калорий, иногда и больше, в виде сахара и кислот. Они приходили, задыхаясь; несмотря на голод, — их рвало, стоило им только что-нибудь съесть; несмотря на жажду, — они не могли удержать в себе ни капли жидкости, когда пили. Они все время мерзли. Их больные поджелудочные железы не могли больше превращать пищу в гликоген — животный крахмал, который, после его переработки печенью и мышцами в сахар, сгорая, служит источником энергии живого организма. За неимением сахара, тела этих несчастных поглощают собственные ткани, занимаются чудовищным самопожираннем. Глаза у них делаются как кисель. Кожа превращается в сухой пергамент. Мышцы — тают. И наконец — кома, милосердный конец. До мая 1922 года почти ни один диабетик не приходил в себя после комы, чтобы рассказать, что он испытал... Ни один — до тех пор, пока Бантинг и его помощники не начали вводить им инсулин. Тогда внезапное дрожанье век, торопливое бормотанье: «Где я?» Бантинг и его помощники возвратили жизнь восьми из первых двенадцати впавших в коматозное состояние. И не только жизнь они возвратили им, но и силы, и здоровье. Есть ли еще во всей истории борьбы со смертью такое волшебное средство, которое почти одинаково хорошо помогает и при последних судорогах, и в самом начале болезни?
Часть первая - https://dok-zlo.livejournal.com/3913975.html
Часть вторая - https://dok-zlo.livejournal.com/3918022.html
"Борьба со смертью" / "Men against death"
Автор Поль де Крюи
Тираж 25.000 экз. 1931 г.
Автор Поль де Крюи
Тираж 25.000 экз. 1931 г.
Journal information